Паника, эвакуация, дезертирство: как в Одессе началась война, - ФОТО

Сегодня в Украине День скорби и памяти жертв войны. Ровно 80 лет назад рано утром началась война. Корреспондент 048 пообщался с историком Александром Бабичем, о том, как оборонялась Одесса, как шла эвакуация мирного населения и как жили люди эти 73 дня. Также в статье использованы дневники учителя музлитературы школы имени Столярского Владимира Швеца (в 1941 году ему было 24 года), которые входят в пятитомник “Реквием ХХ века”.

Во время беседы Александр объяснил журналисту 048, что наше общество знает о войне в основном из героических фильмов и песен. Но нужно представить себя сегодняшнего в тех условиях, чтобы понять что такое война.

"Мы воспринимаем советскую страну и все, что связано с войной через фильмы. Здесь все наши и они все герои -  там враги. На самом деле, это - абсолютно такие же люди, как мы с вами. Сегодня я попрошу всех читателей записаться в партизаны. Вот серьезно, кто хочет быть партизаном, выходи строиться. Сколько людей отзовется на этот призыв. Наш журналист показал 0. Потому что большая часть нас - это не герои, не убийцы, не желающие приключений. Это люди, которые хотят завтра утром снова пойти на пляж, в театр, в кино".

До 22 июня люди войну воспринимали как что-то достаточно удаленное. Советская страна все время воевала. В СССР, если это не касалось нашего дома и “вот здесь и сейчас”, тогда война это где-то далеко. Например, с финнами, а там идет война на реке Халхин-Гол, а тут мы уже пошли освобождать наших друзей - западных белорусов и украинцев - от польских панов. 

Поэтому, когда пришло 22 июня, это событие встряхнуло всех, так как, во-первых, немцы воспринимались как друзья достаточно долго: пакт Молотова и Риббентропа в 1939 году. В советской прессе, открывая передовицу, вы видите на первой странице, что Гитлер поздравляет Сталина с Днем рождения и он в ответ поздравляет Гитлера, при этом звучат фразы: “Мой милый друг”, “Наши дружественные народы”, “Наша дружба на века скрепленная кровью совместных боев” и прочее. Поэтому Германия до 22 июня воспринимается как дружественное государство. Мы торгуем с Германией, мы отправляем им товары и они нам тоже отправляют.

22 июня 1941 год.

“Этот день пусть будет проклят в истории всего Человечества! Он так коварно начинался: такое солнце сияло после дождя!

Я ушел в парк и нарезал пучок свежих, едва распустившихся роз. Когда вернулся, опьяненный солнцем и тишиной, росой, испачкав в грязи ноги, Сережа, ночевавший у нас, уже играл.

Потом мы занимались, и он сказал, что я ему мешаю: я пел сольфеджио. Вдруг вбегает мама. Бледная. Говорит, что может сообщить «новость». Немцы, как передавали по радио, бомбили Киев и Севастополь.

В городе паника, скупают продукты.

Первые слезы матерей. Разносят розовые, как раны, мобилизационные повестки. Движение грузовиков у военкомата. Сережа сказал, что должен немедленно идти домой. Он сложил свои книги и был очень мрачный. Играл Аренского. Он еще пошутил, что хоть «Берлин увидит». Я не могу, не хочу с этим согласиться!

Мама сама поехала к отцу. С каждой минутой растет тревога.

О, я бы утопил весь мир своими слезами, если бы мог! Он слишком подлый и все лишь разрушает преждевременно! Для чего столько учиться, ждать, надеяться, взбираться, чтобы вдруг все потерять? Такое преступление!

Боже мой, я сам не знаю, что говорю и что со мной делается!

Наконец, возвратилась и мать. Она стояла в очереди за хлебом. Но все машины загружены войсками. Хлеб нечем привезти в магазины.

Зойка принесла мне купленную книгу по гармонии. Жорж ужасно нервничает. «Иди, — говорит, — запасайся водкой, чтобы в случае чего умирать хоть без сознания...».

Жоржу за «Симфонию» послали денежный перевод, но теперь он ничего не сможет получить. Жорж говорит, что «начинается самая грандиозная симфония».

К сумеркам вдруг началась оружейная пальба где-то на море. Все ждут «небесных гостей». Радио, кроме патриотических речей, ничего не передает.

У соседей по радио поймали за границу. Нас обвиняют в агитации в Польше. В парке пьяные орали песни. Рядом в военкомате свет просвечивает через жидкие ставни”. 

Наш город начали бомбить 22 июля, но войну одесситы хорошо прочувствовали с 22 июня, потому что прошли три волны мобилизации. Все мужчины в возрасте от 18 до 45 лет призывались в армию. Были люди, которые в первых рядах шли на войну, бросив дом, семью, работу и пошли защищать Родину. Также были мужчины, которые уклонялись от мобилизации. Искали себе поддельные справки, болезни. Кто-то убегал даже с этапа, это под угрозой уголовного преследования. Тогда по этой статье давали 7 лет. 

Сводные ведомости с июня по октябрь 1941 года начальника одесской городской милиции Малинина. Как видим самое большое количество преступлений - уклонение от мобилизации и дезертирство.

13 июля 1941 год.

...В сумерки принесли повестки о мобилизации отцу и всем дворовым. Отец пошел сейчас же. Мама не знает, как теперь жить. Сережа утешал меня. Пришел сосед-сапожник. Его берут завтра. Наши все сегодня вернулись — опоздали сегодня. Ужин казался печальным”.

Александр Бабич говорит, что женщины должны принимать себя в той войне абсолютно по-женски, через призму всех своих сегодняшних проблем. Проще всего понять, если вы представите себя сегодняшнюю, только в обстоятельствах, что начались где-то боевые действия. Вашего мужа забрали. И с очень высокой долей вероятности, он больше никогда не вернется. Призванные в 41 году до 45 года дожили 1 из 10. У вас есть дети, старики родители и на вас валится целая куча бытовых проблем - у вас нет денег. И, если до этого вы были домохозяйкой, нужно срочно придумать как и где в дом взять еду. И вы начинаете из дома все выносить, что можно продать на базаре. Начинаются проблемы, потому что обеспечения города переводится на карточную систему.  

Также тогда существовало такое понятие, как бронь. Это, например, ценные специалисты каких-то предприятий. Предприятие, которое в той или иной мере связан с оборонкой. Этот человек может делать сапоги, мы понимаем, что для армии это тоже важно. Его в армии не забирают, он нужен заводу. Также в строевую службу не брали и по медицинским показаниям. 

Интересно, что одесситы фактически не воевали под Одессой. Это логика советской армейской логистики. Люди, которые здесь родились, должны воевать не тут. Тогда у  них нет желания уйти домой. Например, в какой-то момент стали “допризывать” одесситов, было кольцо окружения вокруг города, есть очень много эпизодов, когда одесситы просто уходили из окопов домой. Например, его призвали, он воюет в районе, где сейчас Фонтанка. Командир докладывает, что у меня половина подразделения снялась и пропала, находили солдат в их квартирах. Они ходили домой поесть, помыться, своих родных проведать. 

7 июля 1941 год.

“C утра идет дождь. Ветер ломает деревья. Днем был дан сигнал тревоги, но налета не последовало. Но все бегали по улице и прятались в погреба. В городе опять паника. Отец рассказал, что на кладбище охрана нечаянно убила какого-то прохожего. Слухи распространили, что это были диверсанты-парашютисты. Военные семьи и «кто может» покидают Одессу. Соседка стучала к нам в дверь ночью, чтобы мы запасались водой. Говорят, что, уходя, войска все сжигают, как при Наполеоне. Не хочу верить, что дело обойдется так круто. 

8 июля 1941 год.

“С утра пишу на террасе. В газете пишут, что все гонят и бьют этих   немцев. Однако, они оказались уже возле Днепра. А ведь это сводка лишь за 6-е. В газете напечатан возмутивший меня приказ: пользование водой ограничивалось до 1/5 ведра. Запрещалась поливка растений, пользование туалетом, все краны должны быть опечатаны. Устанавливались талоны на отпуск воды. Можно сойти с ума от всего этого”.

Оборону держали достаточно долго, так как преимущество Одессы было в том, что мы находимся на самом юге гигантского фронта: От Балтийского моря до Черного и южного течения Дуная - это очень широкая речка, то есть везде, а вермахт продвигался быстро (они проходи 100-150 км в день). А одесситы сидели спокойно, потому что наши войска держались по государственной границы, румыны никак не могли пересечь Дунай и это успокаивало наших людей. Румынская армия - не самая лучшая армия той войны и также преодолеть водную преграду - тяжело физически. 

У нас был генерал Чибисов, потом его сменил генерал Сафронов, они достаточно грамотно начали командовать войсками. Они увели войска из казарм и вывели их в полевые укрепления. И, когда немецкие или румынские бомбардировщики ударили по гарнизонам, то бомбили дома, в которых были только жены офицеров, повара, телеграфисты, а войска были готовы принимать их на государственной границе. 

Эвакуация

Город целый месяц думал, что все хорошо. Советские люди были пропитаны одной тезой, когда начнется война- наша мощная армия остановит врага по границе и начнет наступать на его территории. И, когда пришла эвакуация, одесситы неохотно эвакуировались. Она началась с первых чисел июля. Сначала стали вывозить особо ценные предприятия. Их стали грузить, но население не торопилось, темпы эвакуации ускоряются, когда начинаются бомбежки. 

10 июля 1941 год.

“Завод Марти погружен пароходом и отправлен в Херсон”.

Где-то до 5 августа еще была возможность уйти сухим путем: поездами и машинами. 

Изначально, когда началась эвакуация, люди покупали билет либо получали посадочный талон, если человек представлял для СССР ценность. Он давал возможность попасть на пароход, который вас вывозил в Севастополь или в Мариуполь. В Одессе была спекуляция этими талонами. Были чиновники, которые торговали посадочными талонами. Еще были списки чиновников, которых заочно исключали из партии, потому что он обязан быть в городе, выполнять свою функцию, а выясняется, что он давно убежал из города со своей семьей.

Александр Бабич подробно объяснил причины медленной эвакуации.

Представьте навсегда уехать, очень спешно, бросив все, в Ташкент, а с собой можно взять только два чемодана. У вас там нет ни одного знакомого, нет работы, которой вы занимались тут. Нужно оставить здесь квартиру, а там у вас нет никакой недвижимости и никто не обещает вам ее предоставить, там беженцев десятки тысяч. Денег на переезд- нет. Еще вы оставляете то, что вам дорого, например, стариков родителей, потому что вы не можете взять их с собой, они физически не вынесут дорогу. И все это очень тормозило эвакуацию.

Потом еще был такой стереотип, который очень важен - многие люди считали, что когда придут немцы- будет хорошо. Одесситы очень хорошо помнили немцев по 1918 году, во времена гетмана Скоропадского. С апреля и до конца октября 1918 года Одесса находилась под властью немецких австро-венгерских войск. Так вот, это было лучшее время в гражданской войне: в городе был порядок, не было мародерства, грабежей, насилия по отношению к мирному населению и одесситам неплохо жилось в той оккупации. Так, например, очень много евреев не уехало во время обороны в 1941, потому что старики говорили: “Да будет нормально при немцах, мы опять торговлей займемся”.

А еще не все обожали советскую власть. Несмотря на страх, репрессии и агитации. Не весь народ стал полноценно советским. Это те люди, которые помнили царскую власть и те, которые пострадали от советской власти, пережив два голода, раскулачивание, коллективизацию, аресты периода большого террора. Естественно эти люди ждали пока придет кто-то и избавит их от проклятой большевистской власти. 

Уже когда начали сильно бомбить город, многие хотели прихода румын только потому, что, если румыны все-таки возьмут Одессу, прекратятся бомбежки.

13 сентября 1941 год.

“Целый день тревоги. Чернигов, говорят, сдан. Но я ничему не верю. Была проверка мужских документов, в том числе у меня. Пошли бы лучше в катакомбы, где столько прячется дезертиров! Соседки ругают евреев и ждут прихода Гитлера. Отец приходил ночевать. Спали дома”.

2 октября 1941 год.

“Напряженный день. Снаряды сыплются везде. Отец говорит, что румыны заняли Дальник. Отец видел женщину — коменданта города. Она прогнала еврейскую делегацию с раввином, просившую сдать город”.

Начало бомбежек 

На Одессу первые бомбы упали 22 июля - в переулке Чайковского, на Пушкинской. Дальше город бомбили иногда по 5-7 раз в день. Вы собираетесь, например, варить борщ, звучит воздушная тревога и вы должны срочно бежать в убежище или катакомбы. А, если вас это застало все это на улице, то искать любую щель. Возле трамвайных остановок были быстро вырыты просто щели, такие аккуратные небольшие окопчики. Румыны, в первую очередь, бомбили военные объекты, которые они в городе знали -  в основном порт. 

22 июля 1941 год.

Утром — большой налет на Одессу. Стреляли так, что все трещало и звенело вокруг. С крыши военкомата строчил пулемет. Мамы не было. Я вбежал к Сереже. Вдруг так вся земля сотряслась от взрыва. Казалось, что налет длится вечность. Потом почему-то зашли двое проверить, кто у нас ночевал чужой. Я немного растерялся. Сказал, что никто не ночевал. 

...На Пушкинской, около Горсовета, воронку от падения бомбы засыпали рабочие. Стекла вылетели во всех этажах. Пришел отец. Летчик, приезжавший за спиртом с аэродрома, рассказал, что во время налета было 8 самолетов. Два сбили, остальных «посадили». В половине десятого вечера был новый налет, еще более жуткий. Мы с мамой стояли над обрывом, смотрели на пушку внизу. Вдруг появилось 6 чужих бомбардировщиков с длинными хвостами и тихим ходом. Все люди бросились по квартирам. Они летели прямо над нами и началась стрельба. Начался ужаснейший свист бомб, которые взрывались где-то совсем близко. Возможно, целились в наш дом, но ветер сносил бомбы в сторону. Вспыхнули пожары, запахло гарью. Возле самой террасы упала светящаяся ракета. К нам в квартиру вскочил чужой человек, сел на пол и начал стонать, схватившись за бок. Мама стала креститься. Стоял гул и треск. Отец стал курить. Наконец, все стало утихать. Когда мы вышли во двор, всюду был дым, черный, сливающийся с туманным небом. Внизу, над водой горела водная станция…”.

А когда румыны в начале сентября прошли Григорьевку и оттеснили наши войска, тогда оттуда начали стрелять пушки, а они намного хуже, чем самолет. Дело в том, что, когда летит самолет, службы ПВО слушают небо, успевают среагировать и включается сирена, поэтому люди успевают добежать до бомбоубежища. Когда начались артиллерийские обстрелы города, там стреляла пушка и здесь приземлялся снаряд. Времени предупредить и убежать - нет. Поэтому увеличилось количество жертв по городу. Всего за период обороны Одессы (73 дня) - около 1450 мирных жителей погибли от бомбежек и обстрелов.

Наши войска вечером, 15 октября, в последний день обороны Одессы, взорвали при отступлении дамбу Хаджибейского лимана и вся эта вода затопила Пересыпь. Потом еще несколько месяцев по Пересыпи людей перевозили на лодках. Еще была взорвана электростанция. Они это сделали, что-то около девяти вечера, 15 октября, а в это время в порту шла как раз активная погрузка войск и все электрические портовые краны моментально замерли. 

Начало оккупации

В первые три дня оккупации по городу идут очень хаотичные убийства, румыны врываются в город, который они не могли взять 73 дня и они входят в город, к которому у них очень негативное отношение. По улице мог просто идти мужчина, румыны его останавливали, отводили в сторону, нормальный патруль мог еще проверить документы, а если не было никаких документов, могли расстрелять прямо на месте. За эти три дня были убиты несколько тысяч человек просто на улицах. Многих мужчин изолировали и потом принимали решение по их использованию. В нашем городе какое-то время мужчин использовали на разминировании аэродрома, на разборе особо опасных объектов.

17 октября 1941 год.

“Утром приехали две машины с немецким командованием. Серая форма, серые лица. Пенсне. Серые перчатки и зловещее приветствие — поднятая рука. За ними весь день ездили машины с пехотой, мотоциклы. Большие машины тянут пушки. Начали искать себе пристанище по квартирам. Румыны — молодые, большинство страшные, как в кино. Офицеры напудрены, в больших фуражках. Яковлева с ними разговаривала. Они веселые и хвастливые. Говорят, что взяли Севастополь и идут на Батуми. Но трусы: смотрят наверх, боятся, чтобы им на голову что-нибудь не бросили или вылили. У нас были четыре раза. Меня приняли за офицера! У бабушки взяли ведро и не вернули. Говорят, что в городе делают обыски и арестовывают евреев. Жителей, грабящих курорт, не трогают. Жителей принуждают разбирать баррикады. Сапунков сразу устроился у них электромонтером, а шофер Вася передал свою машину, бензин и себя в их распоряжение. Врачевская пока наворовалась, заигрывает с румынами. Самолеты носятся с ужасным свистом. Вечером пошли по воду в Сердечный санаторий. Сапунков напился вместе с ними, все равно как фашист. В городе идет проверка документов и задерживают евреев, сгоняя их в группы. У Яковлевой поместился офицер на ночь. Под окнами стук кованых сапог. Паны говорили, что наши матросы изгнали людей из катакомб”.

В Одессе на момент конца обороны оставалось 350 тысяч человек. Когда началась война, 22 июня, в городе было 604 тысячи человек. Потом на мобилизацию ушли где-то 60- 80 тысяч мужчин на фронт. Но город получил мощный приток беженцев из Бессарабии и северных районов Одесской области и еще сюда завезли много войск. Население города даже выросло где-то до 700-750 тысяч. А потом началась эвакуация. Было эвакуировано 350-380 тысяч человек до середины октября. 16 октября в городе оставалось 100-120 тысяч евреев. Оккупация Одессы румынами и немцами длилась 907 дней. Советские войска освободили город 10 апреля 1944 года. В городе было убито около 120 000 евреев. В освобожденной Одессе осталось 225 000 человек.

Читайте также: День скорби: в Одессе к памятнику Неизвестному матросу возложили цветы, - ФОТО