Владимир Рутковский: Власть очень похожа на сороку - одному дала, другому не дала

Владимир Рутковский пишет давно - с 1959 года. Но в массовую детскую литературу попал в начале 2000-х годов. История началась с издания трилогии "Джури" ("Джури козака Швайки", "Джуры-характерники", "Джуры и подводная лодка"). Шевченковскую премию в этом году писатель получил именно за этот цикл романов.

На премиальные Владимир Рутковский планирует создать новую литературную премию в области детской литературы.

"Украинская правда. Жизнь" пообщалась с Владимиром Рутковским с помощью интернет-связи.  Говорили о классиках, вдохновении, детях и любви.

- Шевченковская премия - это как бы мощный акт признания и легитимизации. Плюс огромные тиражи и любовь читателей. Одним словом, интересно: Вы чувствуете себя литературным классиком?

- Аплодирую вашему уважительному отношению к этой премии. Хотя, в идеале, она заслуживает этого. Но где, позвольте спросить, вы сегодня видите эти огромные тиражи? Где такая всенародная любовь к украинскому автору, как допустим, к автору "Властелина колец"?

Да, я бы  согласился с вами, если книга новоиспеченного лауреата немедленно издавалась бы, скажем, двухсоттысячным тиражом, чтобы обеспечить экземплярами хотя бы  важнейшие школьные, сельские и городские библиотеки. И еще столько бы выпустить в свободную продажу. Тогда бы ее прочитали миллионы читателей, и может, несколько десятков тысяч действительно полюбили бы ее, а затем и автора. Но о какой всенародной любви к писателю - даже Шевченковского лауреата, максимальный тираж произведений которого составляет 5-10 тысяч экземпляров почти на 40 миллионов потенциальных читателей, можно говорить сейчас? Это не любовь, а так, извращение одно.

Нет, давайте, возвращать словам их первоначальное значение. Когда ты классик - то классик для тысяч и миллионов, а не только для маленькой горстки ценителей. Поэтому классиком себя я не чувствую. А после всех этих отзывов и наград я пришел к выводу, что честно делал свое дело и мне не стыдно смотреть в глаза добрым людям.

- Шевченковскую премию вручает Янукович. Отношение к нему в писательских кругах очень разное. Почему Вы приняли премию?

- Случилось так, что еще в 2008 году в одном из интервью Александру Гаврошу я пообещал, что когда получу Шевченковскую премию, то ее денежную часть положу на депозит, чтобы на проценты учредить частную премию, альтернативную кабминовской премии им. Леси Украинки, которую считаю беспощадно  забюрократизованной. А слово, как всем известно, нужно держать. Даже без оглядки на то, кто сегодня президент. Я не одно десятилетие работаю в детской литературе, и знаю, в какой тупик общество загнало детского писателя. Таким образом,  именно эта премия не только несколько поднимет престиж писательского труда в детской литературе, но и даст победителю возможность хотя бы год поработать над новой книгой, не думая о том, как прокормить семью.

Есть еще одна причина, почему я не отказался от премии. Считаю, что мне ее присудил не президент, а двадцать семь ярких личностей в украинской культуре, входящие в состав Шевченковского комитета. И игнорировать их волю я не имею права.

- Например, Анатолий Димаров отказался получать орден Ярослава Мудрого из рук Януковича. Как Вы относитесь к подобным ситуациям?

- Это право самого Анатолия Андреевича. Я считаю, что он заслуживает большего. Мне только интересно, почему решение Димаров озвучил не сам, а за него это сделали другие. А вообще мое мнение таково, что если бы власть создала равные и достойные условия труда для всех творческих людей, то и потребности в производстве всевозможных побрякушек ни у кого не возникало. А так власть очень похожа на ту госпожа Сороку, что одному дала, другому не дала.

- Когда вручили "Книгу года Би-Би-Си" книге "Синие воды", я помню, были разговоры о том, что детскую литературу отмечать будто и не стоит, потому что она какая-то, дескать, менее ценная. На Ваш взгляд, детская литература действительно проще? Где ее место в иерархии литературного процесса?

- Я тоже помню эти разговоры. Они продолжаются и сейчас, и, видимо, будут продолжаться всегда. И тут ничего не поделаешь. Так уж водится у взрослых: чем больше фраза закручена и туманна, тем больше она считается «взрослой». В этом отношении детская литература выглядит  значительно проще, потому что ребенок, скажем, не в состоянии овладеть суть какого-то слишком зафилософствованного трактата. Но это не значит, что она менее ценна. Напротив, детская литература гораздо основательнее и глубже взрослой, потому достигает не только мозговых извилин или половых органов читателя, но и добирается к первоисточникам детской души. Ведь только ребенок с первых лет познает, что такое любовь, честь, истина, Родина. А что, скажите, пожалуйста, осталось познавать взрослым?

Что касается места детской литературы в литературном процессе, то, по моему мнению, оставаясь его частью, она не должна зависеть от литературы для взрослых. Так, как, скажем, поэзия не зависит от прозы. У нее своя специфика и свое предназначение. И я не удивлюсь, когда писатели, пишущие для детей, создадут свою ассоциацию, и дальше уже будут работать без оглядки на своих "взрослых" коллег.

- В отношении широкой общественности все-таки часто скользит определенная неполноценность детской литературы на фоне взрослой. Чем это можно объяснить?

- Хотя бы тем, что настоящих "детских" писателей хотя бы в том же союзе писателей лишь несколько десятков на две тысячи человек. Поэтому «взрослые» писатели, пользуясь численным преимуществом, создали из литературы для детей некий проходной двор, где каждый, кто хочет, ставит свои метки - особенно когда стемнеет, как сейчас. А отсюда - и соответствующее отношение к ней, с пренебрежением. По моему мнению, такие писатели чем-то напоминают наших национальных перебежчиков. Взрослея, они начинают высмеивать все, что было для них знаковым в детстве. А отказываться от своего детства - все равно, что отрекаться собственных корней.

- Мне кажется, что писать детскую литературу - это как закладывать в мозг детям определенные программные вещи - это нечто очень стратегическое, что может дать долговременные результаты. Какие ценности, какую программу "вкладываете" в детские головы Вы?

- По собственному опыту знаю, что когда человек приучен не скучать в детстве - он ​​и во взрослом состоянии останется деятельным оптимистом. И вообще все, что есть худшего или лучшего в человеке - закладывается в него с детства. Но и здесь, думаю, есть своя последовательность. Поэтому я стараюсь говорить с детьми сначала об общечеловеческих, христианских ценностях, и уже тогда - о таких понятиях, как патриотизм, любовь к родной земле и своему прошлому. Ведь без уважения к другим людям и народам не воспитать и уважения к себе. А еще я хочу вложить в мозг взрослым: ребенок - это тоже звучит гордо. Это личность, к которой надо относиться с уважением.

- О чем сегодня нужно писать?

- О том, что тебе ближе к сердцу. И совсем не обязательно откликаться на насущные проблемы, потому что это скорее похоже на латание дыр. Авторы, отдающие предпочтение насущным проблемам, обречены на забвение. Чем более разновекторной будет наша литература, чем шире будет кругозор предпочтений наших творцов, тем разнообразнее и сбалансированной будет и сама литература. Вот сейчас, например, в литературе не хватает поэм и пьес. Но это не значит, что все литераторы должны немедленно сесть за их написание. У каждого из них есть своя склонность к чему-то. И когда-то и у нас появится свой хороший драматург или поэт-эпик. Поэтому тревогу бить не надо, а вот говорить об этом - стоит.

- Расскажите, как Вы пишете. Ждете вдохновения? Или "ни дня без строчки"?

- Всего понемногу. Не скажу, что придерживаюсь принципа "ни дня без строчки", а вот "ни дня без мысли" - да. Моя голова, как сорочьей гнездо, всегда наполнена тем, что я позаимствовал у окружающей среды: необычным пейзажем, подслушанной фразой, отрывками из книг других авторов. И, конечно, в ней постоянно мелькают образы и описания того, что должно попасть  в грядущую книгу. Это дает возможность во время создания текста не отвлекаться на поиски нужной детали - она ​​появляется сама, словно по мановению волшебной палочки. Причем блокнотами я не пользуюсь, потому что считаю, что память сама сохранит то, что стоит ее внимания. Таким образом, я оправдываю свою лень, а затем и нелюбовь к ведению всевозможной документации. А еще воспитал в себе тягу к короткой, четкой, как приказ, фразе. Потому что считаю, что главное не фраза, а мысль, заложенная в нее. Стараюсь избежать излишней описательности, причастных и других оборотов, которые замедляют действие. И вообще, мои герои любят любоваться пейзажами не из какого-то статического бугра, а в динамике, на полном скаку. А еще считаю, что писатель должен вносить в текст побольше новых или забытых слов. Для этого нужно иметь не только чуткие уши, но и любовь к словарям ...

- В писательстве важно вдохновение?

- Вдохновение - это важнейший фактор в творческой работе. Однако, приходит оно лишь тогда, когда каждая мозговая извилина, каждая клеточка творческого естества готова откликнуться на него. А это состояние готовности приходит только в результате кропотливой, накопительной работы. Собственное вдохновение для меня - это как молния в голове. Через секунду она осветит все, что я собрал, причем на первом плане каким-то чудом возникает то, что больше всего мне нужно именно в этот момент.

- Дайте совет: как воспитать настоящего человека?

- Ответ на такой вопрос может дать только Господь Бог или, по крайней мере, настоящий человек. Я себя к таким не отношу. Единственное, в чем убежден, это то, что не последнюю роль в воспитании играет любовь.