Творчество Юрия Плисса объективно существует в отношении к тому необозримому массиву местного живописного ширпотреба, который назойливо эксплуатирует стереотипные тематики и апеллирует к избитым представлениям о красоте и
образности. Лоскутное одеяло его живописи соткано из «одесских двориков», «морских пейзажей» и «вечно притягательных женских образов», — из того, что в обывательском представлении делает одесского художника «истинно одесским». Глубоко симптоматично, что из этого безбрежного «одесского моря» суррогатов, поделок и студенческих опытов (которые наше искусствоведение традиционалистского толка порой возводит чуть ли не в статус «произведений искусства», безответственно размывая границы самого понятия «художник» и низводя его до роли поставщика банальных «картинок»), стало и впрямь затруднительно «выловить» художника, для которого выбор таких тематик — осознанный выбор, а не «естественное» следование за стереотипом и конъюнктурой.